Гуманизм в эпоху информационных технологий: философские и социально-экономические идеи В. М. Глушкова и реалии сегодняшнего дня
Мелков Ю. А., г. Киев. Перевод с украинского.
Из материалов конференции «Глушковские чтения» 2023 года.
Размышляя о судьбе наследия В. М. Глушкова, можно прийти к не очень утешительным выводам. Несмотря на то, что, благодаря активной и успешной деятельности многих учеников выдающегося ученого и других энтузиастов, фигура Глушкова занимает сегодня достойное место в истории отечественной науки в целом и кибернетики в частности, создается впечатление, что наследие ученого относится именно к сфере истории и, более того, может служить примером исторической неудачи — прежде всего в реализации грандиозного плана ОГАС. Впрочем, произведения В. М. Глушкова содержат в себе немало философских, социальных, экономических идей, которые остаются актуальными в ходе дальнейшего распространения информационных технологий, в том числе в аспекте осмысления их значимости и даже угрозы для развития человечества. Интересно и показательно, что столетний юбилей выдающегося ученого совпадает с волной споров о статусе и перспективах искусственного интеллекта, которые во многом напоминают жаркие дискуссии 1960-х годов на тему «может ли машина мыслить».
Дух наших дней, безусловно, отличается от сциентизма ХІХ-ХХ вв. с его однозначно оптимистическими взглядами на непрерывный прогресс науки и техники, однако и сегодня мы также можем услышать отголоски идей «трансгуманизма», главной целью которого является отказ от классического гуманизма в пользу постепенной замены человека машиной как более совершенным и плодотворным творением. Недаром в свое время кибернетику критиковали именно за антигуманизм — и вовсе не безграмотные чиновники, а серьезные ученые: «Нельзя ли вместо пролетария, стоящего у конвейера, бастующего при снижении заработной платы, голосующего за мир и коммунистов, поставить робота с электронными мозгами? Нельзя ли вместо летчика, отказывающегося уничтожать женщин, работающих на рисовых полях, посылать равнодушное металлическое чудовище?» [3]. К сожалению, сегодня мы можем на собственном опыте увидеть, как «дроны» успешно воплотили в себе хотя бы эту последнюю мечту военных Но не зря и два столетия назад Чарльз Бэббидж, один из создателей самой идеи программируемого компьютера, обосновывал примерно ту же позицию, подчеркивая, что преимущество машин заключается в предоставлении ими средства «против невнимательности, безделья или нечестности человеческого фактора» [4, p.54].
В популярной брошюре «Мышление и кибернетика» В. М. Глушков полвека назад отстаивал оптимистический и, в конце концов, гуманистический и философски обоснованный взгляд на эту проблему: какими бы «умными» ни стали машины и какими бы успешными ни оказались стратегии машинного обучения, человек все равно остается их создателем. Машины освободят человека «от однообразной и скучной умственной работы, как они уже сегодня освобождают его от необходимости выполнять сложные вычисления»,— но только человек будет ставить им цели и оценивать результаты их работы [2, с.26].
Как и любые технологии, начиная от оружия для уничтожения одного человека другим человеком, и заканчивая атомной энергией, информационные технологии и технологии, основанные на нейронных сетях и на искусственном интеллекте, очевидно могут быть использованы для совершенно разных целей, которые определяет именно человек. Компьютеры действительно могут выступать инструментами и средствами для развития человеческих знаний и человеческой личности, выполняя вместо людей рутинную и непривлекательную работу, и тем самым предоставляя людям шанс стать более человечными,— однако, такой оптимальный сценарий требует от людей также и большей ответственности за определение будущего всего мира.
И это будущее выступает сегодня значительно менее определенным и однозначным, чем во времена В. М. Глушкова. Создатель ОГАС обосновывал необходимость введения централизованной системы управления экономикой наличием в истории цивилизации так называемых «информационных барьеров»: первый из них имел место тогда, когда сложность задач по управлению замкнутой экономической системой превзошла возможности одного человека, что вызвало необходимость увеличить количество управленцев — в том числе косвенными способами, через рынок и товарно-денежные отношения. Второй же барьер, по мнению ученого, встал уже в середине 1950-х — и знаменовал собой момент, когда соответствующие задачи превзошли уже возможности всех активных членов общества по обработке информации [1, с.8].
Можно спорить с такой категоричной оценкой ситуации ХХ в., — однако, философская идея тесной связи уровня развития технологий с экономическими и общественными отношениями практически несомненна. Вспомним известные слова К. Маркса: «Ручная мельница порождает общество с феодалами, паровая — общество с промышленными капиталистами» [6, s.130]. Пожалуй, по такой логике, действительно можно утверждать, что гуманистическое общество, в котором каждый человек получает возможности для своего всестороннего развития в соответствии с классическими идеями Просвещения, осуществимо только в условиях технологий, построенных на возобновляемых источниках энергии и на информационных технологиях...
В любом случае, поскольку все начинается с тех целей, которые ставит перед собой человек, внимание должно быть сосредоточено именно на целях и ценностях, а не на средствах, к которым в конечном счете относятся как информационные технологии, так и экономика (и которые вполне способны подменять собой цели). По В. М. Глушкову, цели «должны формироваться таким образом, чтобы обеспечить максимальный материальный и психологический комфорт всех членов общества» [1, с. 16]. Однако, не говоря уже о неоднозначности и исторической изменчивости понимания «комфорта», особенно материального, сама постановка вопроса о «максимальном» его обеспечении выступает сегодня уже несколько сомнительной. Как демонстрируют исследования сторонников гуманистической и человекомерной экономики, в частности А. Сена, «материальное благосостояние» не является самоценностью и не может быть целью даже для самой экономики, которая должна сегодня вернуться к своим этическим корням [7].
Более того: альтернативой — возможно, единственной — стремлению к материальному комфорту (или, точнее, к неадекватному представлению о материальном комфорте) выступает идея отказа от акцента на непрерывный рост экономики, технологий и потребления в целом. Речь идет о концепции «уменьшения» (фр. décroissance, англ. degrowth) - смены вектора развития человечества, общества, что оказывается, по словам А. Горца, «обязательным для выживания» и «предполагает другую экономику, другой стиль жизни, другую цивилизацию, другие общественные отношения» [5, р. 29]. И компьютерные технологии, чье развитие за последние десятилетия — кстати, вопреки прогнозам подавляющего большинства специалистов ХХ в. — проходит именно в направлении персонализации и децентрализации, могут, как это ни парадоксально, способствовать утверждению в обществе в целом и в экономике в частности экологического и человекоцентричного подхода.
Список использованных источников
Глушков В. М. Макроэкономические модели и принципы построения ОГАС. – М. : Статистика, 1975. – 160 с.
Глушков В. М. Мышление и кибернетика. – М. : Знание, 1966. – 36 с.
Ярошевский М. Г. Кибернетика – «наука» мракобесов // Литературная газета. – 5 апреля 1952 г.
Babbage Ch. On the Economy of Machinery and Manufactures. 4 th ed. – London : John Murray, 1846. – 408 p.
Gorz A. Écologica. – Paris : Galilée, 2008. – 168 p.
Marx K. Das Elend der Philosophie // Marx K., Engels F. Werke. – Berlin: Dietz Verlag, 1972. – Bd. 4. – S. 63–182.
Sen A. On Ethics and Economics. – Oxford : Blackwell Publishing, 1988. – XIII, 133 p.