Текст как указатель

19.05.2025

Не было бы ничего удивительного, если бы господь из-за глупости нашей дурацкой веры превратил нас в прах. Меня также не удивляет, что все племена людей издеваются над нами, христианами, и оплевывают нас. Да никто иначе и не может поступать. Вот тут и вот тут это написано. Да уж, любезные господа, это прекрасное доказательство, выдуманное в курятнике. Если простой или неверующий человек придет туда, где мы собрались, и мы пожелаем одурачить его такой болтовней, то он скажет: «Что вы — с ума сошли или одурели? Какое мне дело до вашего писания?» Но если мы будем проповедовать правдивое, живое слово божье, то сможем убедить неверующего и направить его к тому, дабы скрытое в его сердце открылось и дабы он вынужден был смиренно признать, что бог пребывает в нас самих.^[1]

Проблема отождествления текста и мысли не нова. Сейчас она проявляется в том, что для доказательства некоторого положения об устройстве капиталистической экономики человек приводит цитату Капитала. Проблема конечно не в самом факте приведения цитаты. И не в том, что Маркс написал верно, а что нет. Суть проблемы заключается в том, что приводя цитату человек не видит разницы между текстом и мыслью, на которую он указывает.

Указатель показывает направление. Сам по себе указатель — это не цель, к которой нужно прийти; он лишь помогает её найти. Указатель нужен, чтобы понять, где искать. Изучение указателя тоже важно — именно поэтому существуют текстология и работа над исправлением переводов. Однако работа с указателем является лишь вспомогательным этапом и теряет смысл, если не происходит перехода от текста к тому предмету, на который он указывает.

Если у тебя есть мозги в голове, вдумайся в текст: «Небо и земля прейдут, а слово мое пребудет вовеки». Разве оно только в книгах написано? И неужели бог сказал его один раз, а затем оно исчезло в воздухе? Тогда это не может быть словом предвечного бога, а есть лишь создание нашего вымысла, взятое нашим умом извне. Но такое, по Иеремии, противоречит истинному положению и правилам святой веры. И посему все пророки утверждают: «Так говорит господь». Они не говорят: «Это сказал господь», будто это уже прошло. Они говорят в настоящем времени.^[2]

Мысль не содержится непосредственно в тексте. Более того, можно сказать, что она присутствует в тексте в той же степени, в какой находится и в самом предмете исследования. Мысль находится в действии человека с текстом или с самим предметом. А такое действие нужно уметь делать. Первый найдёт в цитате доказательство одного, а второй прямо противоположного. Поэтому простое приведение цитаты без дальнейшего процесса ёе «расшифровки» не имеет никакого смысла. А «расшифровка» цитаты это и есть процесс разворачивания всей логики предмета.

Доказательством того, что предмет именно такой, а не какой-то другой служит его собственная логика, а не текст, даже самый авторитетный. Исходя из этого и доказать можно только показав эту логику, а не показав цитату. Отдельно можно добавить, что цитата даже плохо подходит для доказательства того, что автор думал определённым образом.

«Коль скоро недочёт в понятиях случится,
Их можно словом заменить»^[3]

Сходная проблема возникает при попытках разрешить разногласия через более точные определения понятий. На самом деле, суть спора часто не в разных трактовках терминов, а в различном понимании предмета обсуждения или даже самого подхода, способа размышления о предмете.

Роль слов нельзя игнорировать и преуменьшить, хотя бы потому, что полноценное общение без них невозможно. Но общение не должно быть сведено к словам. Такое сведение и представляет собой попытка «определится с понятиями». Под этим предложением скрывается другое: «определить значение слов-терминов». Добиться реального согласия можно только перейти к логике предмета спора и проследив её от начала и до конца.