Цитатный метод

18.10.2025

Осторожно! Тезисы не будут подтверждены цитатами и вообще похожи на памфлет.

У текстов есть две стороны. Первая — тексты необходимы. Из этого вытекает важность текстологии, оцифровки и распространения текстов в виде, приближённом к замыслу автора. Самообразование невозможно без текстов. Можно даже предположить, что наиболее полезная задача сегодня — полноценная оцифровка.

С другой стороны, абстрактный текст — это не мысль, не деятельность и не деятельность мысли. Текст не обладает полнотой мысли автора. Выраженная в нём мысль застывает и не движется. Автор создаёт текст на основе своих мыслей о предмете, но не может поместить в текст сам предмет. Читатель использует текст, чтобы понять мысль автора, однако эту мысль нельзя напрямую извлечь из текста.

Может показаться, что проблему можно преодолеть расширением контекста. Типичная ситуация — цитата, вырванная из контекста. Решение представляется таким: вернуть цитату в более широкий фрагмент текста и изучить его целиком. Проблема и решение мыслятся сугубо внутри текста — причём решение заключается в количественном увеличении объёма.

Формально возразить тут нечего: чтобы знать, что писал и говорил автор, какие мысли он озвучивал, нужно читать его тексты. Читать так, чтобы не придумывать мысли за автора, а брать их из текста. Авторский текст — один из наиболее точных источников информации о том, что думал автор.^[1] Сомнительно высказывать суждения об авторе, не читая его текстов.

И всё же проблема остаётся: чтобы узнать, как мыслил и что думал автор, приходится читать его тексты, а в тексте есть только текст, а не мышление автора.

Чтобы понять мысли автора, нужно сконцентрироваться на тексте. Например, найти различные упоминания термина и определить, как он используется. Или заменить какое-то слово своим определением, вставить вместо авторского и посмотреть, получится ли адекватный смысл во всех местах. Можно сравнить разные фрагменты, которые кажутся противоречащими друг другу, и постараться понять, почему в одном случае автор написал одно, а в другом — другое.

И всё же это не работа над пониманием мысли автора, а работа над пониманием текста. Текст имеет лишь косвенное отношение к мышлению автора и к предмету, о котором тот мыслил. Работа с текстом — это работа с текстом: сравнение фрагментов и их интерпретация. Это полезно и необходимо, но кажется недостаточным.

Предположим, что исследования текста недостаточно. Как в таком случае исследовать такой предмет, как капитализм? Непонятно, на что опираться. Потрогать его руками нельзя, эксперимент не проведёшь. Где брать эмпирический опыт для исследования?

Текст даёт опору, которая позволяет не погрузиться в «фантазии». Цитаты можно проверить на точность, сравнить между собой. Они позволяют хоть как-то структурировать обсуждение и аргументацию. В то же время цитаты не являются эмпирическим опытом. Речь ведь не идёт об опыте зрения при наблюдении букв на странице. А вот сам смысл цитаты интерпретируется точно так же, как и простое наблюдение из окна или чтение художественной литературы: через уже выработанную познающую способность человека.

В этом смысле обсуждение цитат и бытовой разговор существенно не различаются. В обоих случаях человек воспроизводит то, что уже знает. Текст Маркса — такой же повод для обсуждения, как и текст самой поверхностной статьи. Само же обсуждение касается, с одной стороны, предмета исследования, а с другой — мышления самого человека. Текст — лишь момент движения между этими полюсами.

Но проблема эмпирического опыта остаётся. Непонятно, как его получить: ни органами чувств, ни книгой. Возможно, ответ в том, что эмпирический опыт уже накоплен в общих представлениях людей. Говоря о капиталистической системе, это будут самые разные представления о стоимости, деньгах, капитале и других экономических категориях. Это не опыт одного человека, а опыт множества людей — и он доступен как из книг, так и из других форм общения.

Именно на этот коллективный эмпирический опыт, зафиксированный в общих представлениях, «опирается» исследователь. И на него невозможно не опереться, будучи человеком. Не может возникнуть никакая «пустая» фантазия, не основанная на этом опыте. Основная проблема не в том, чтобы опереться на эмпирический опыт, а в том, чтобы получить «теоретический опыт». Способность выработать теорию — хоть из общих представлений в голове, хоть из представлений пришедших в голову при чтении книги — это человеческая способность, которую нужно воспитывать.

Предположим, что для лучшего понимания написанного Марксом нужно сконцентрироваться на том, что он написал. Это положение имеет основания. Вместе с тем возникает недостаток: акцент смещается с того, почему был выбран именно текст Маркса. А этот выбор нельзя объяснить, исходя только из самого текста. Человек выбирает текст Маркса потому, что считает написанное истинным, ложным или хочет проверить, что из этого верно. Следовательно, даже при попытке анализировать только текст скрыто происходит обращение к предмету. Невозможно сконцентрироваться на «чистом» тексте. Эта неосознанность обращения к предмету затрудняет изучение.

Первичен предмет и его изучение посредством текста. Не цитата доказывает нечто о предмете, а предмет подтверждает правильность цитаты. Обратное действие — цитатный фетишизм.

Если первичен предмет, то текст — лишь средство для обращения к предмету. Это означает, что текст можно понять по-настоящему, только исследуя сам предмет, а не наоборот. Попытка сосредоточиться исключительно на тексте (что само по себе невозможно) даёт противоположный результат — неспособность понять текст.

Маркс показывает способ размышления. Но способ размышления, как и езда на велосипеде, осваивается только в действии — в мышлении. А мыслить означает исследовать тот же предмет, что и Маркс. В широком смысле — изменять тот же предмет.

Изучение текста Маркса может развить способность расшифровывать текст. И это не плохо. Но цель самообразования, ограниченная лишь умением интерпретировать текст, кажется недостаточной для «изменения мира». Необходимо выработать универсальную теоретическую способность, а интерпретация текста — лишь один из её инструментов. Более того, нельзя даже сказать, что интерпретация текста автоматически ведёт к развитию теоретического мышления, и поэтому сначала нужно научиться интерпретировать текст.

Сравнить способ-результат мышления с предметом сложнее, чем сопоставить словесное выражение мыслей участников с цитатой. Но и цитата — лишь указатель на предмет, лишь средство. Остановиться на цитате — значит не дойти до предмета.

Мышление существует в движении от предмета к человеку и от человека к предмету. Как очки помогают лучше видеть вещи, так и текст помогает лучше видеть предмет. Но текст, как и очки, тем лучше, чем менее заметен, чем меньше загораживает обзор. Текст и даже цитата способствуют порождению мыслей — но это мысли не о тексте или цитате, а о предмете.

Рассмотрим несколько проблем, связанных с цитатами. Эти проблемы не касаются искажений перевода, неточностей перепечатки с рукописей или недостаточных свидетельств о том, что текст написан самим Марксом. Они не относятся к текстологии и переводам. Для следующих цитат предположим, что они максимально точны и одобрены самим Марксом как наиболее точное выражение его мыслей.

Предметом моего исследования в настоящей работе является капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена. (К. Маркс. Капитал. Том 1. Предисловие к Первому Изданию)

Сперва может показаться, что эта цитата доказывает: Маркс исследовал в «Капитале» «капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена». Однако это неверно. Доказать, в чём именно состоит предмет исследования, может только последующее изложение. Если оно действительно описывает указанный предмет, утверждение в цитате истинно; если нет — ложно. Сказать, что я что-то делаю, не означает делать это на самом деле.

Речь идёт не о недоверии Марксу, не о том, что он сознательно или бессознательно мог написать нечто неверное. Напротив, продуктивно эту цитату можно понять только как приглашение Маркса взглянуть на его работу с определённой стороны. Разумно принять это приглашение и попробовать такой способ рассмотрения при чтении дальнейшего материала. Текст цитаты можно взять как основную гипотезу, которая может подтвердиться или быть опровергнута последующим изложением. Но сама по себе эта цитата не может служить доказательством того, что в ней написано.

Следующий пример:

В первом томе первая и третья стадии исследовались лишь в той мере, в какой это было необходимо для понимания второй стадии — процесса производства капитала. Поэтому там остались нерассмотренными те различные формы, в которые на различных своих стадиях облачается капитал и которые он то принимает, то сбрасывает при повторении кругооборота. Теперь они составляют предмет более подробного исследования.

Чтобы понять эти формы в их чистом виде, необходимо прежде всего отвлечься от всех моментов, которые не имеют ничего общего со сменой форм и образованием форм как таковыми. (К. Маркс. Капитал. Том 2. Глава 1)

По поводу этой цитаты можно сказать то же, что и по поводу предыдущей: констатация предмета исследования второго тома ещё не является доказательством. Но здесь видна ещё одна проблема. Из-за сложности категории «формы» и особенностей выражения Маркса эту цитату по-разному понимают разные люди. Каждый извлечёт из неё столько, сколько позволяет его воспринимающая способность. Для одного эта цитата подтвердит положение первой цитаты — второй том касается производственных отношений; для другого слово «форма» останется способом выражения, не добавляющим содержания; для третьего оно будет звучать как синоним слов «вид» или «тип». Соответственно, и доказательная сила цитаты определяется не ею самой, а человеком, который её читает.

Не цитата доказывает, а человек. Доказать можно, только обратившись к другому человеку, исходя из уровня понимания, которым он обладает.

Ещё один пример:

Итак, величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для её изготовления. (К. Маркс. Капитал. Том 1. Глава 1)

Это не доказательство того, что «величина стоимости определяется лишь количеством труда», а только констатация этого положения. В цитате нет ни эмпирического доказательства (например, статистики), ни теоретического, объясняющего логику предмета. Принимая эту цитату за доказательство, мышление принимает форму веры — это религиозный, а не теоретический способ мышления.

Однако перед этой цитатой находится следующий текст:

Так, например, в Англии после введения парового ткацкого станка для превращения данного количества пряжи в ткань требовалась, быть может, лишь половина того труда, который затрачивался на это раньше. Конечно, английский ручной ткач и после того употреблял на это превращение столько же рабочего времени, как прежде, но теперь в продукте его индивидуального рабочего часа была представлена лишь половина общественного рабочего часа, и потому стоимость этого продукта уменьшилась вдвое. (К. Маркс. Капитал. Том 1. Глава 1)

Может показаться, что это доказывает связь стоимости с количеством труда. Но снова это не так. В цитате описан лишь пример, в котором величина стоимости, возможно, оказалась связана с производительностью труда. Однако никакое количество примеров не позволяет доказать исходное положение, поскольку всегда может быть обнаружен случай, противоречащий ему. Доказательство необходимо должно содержать объяснение причины явления.

Как наёмный рабочий порождает не только свой продукт, но и самого себя и систему в целом, так и самообразовательный процесс порождает не только знания в голове участников, но и способ мышления. Подмена предмета текстом о предмете — это форма догматизации. Проявляется она в мелочах: когда при вопросе о наличии свойств у предмета в качестве доказательства преподносится цитата, где эти свойства перечислены. То, что определённый автор сказал нечто о предмете, начинает отождествляться со знанием о предмете. Узнавание слов автора замещает размышление. Автор, возможно, и знал что-то о предмете, но читатель, подменяя сравнение своей мысли с предметом сравнением своей мысли с текстом, теряет сам предмет исследования. Текст может стать выходом на предмет — а может стать самоцелью.

Что является предметом изучения: текст Маркса или капиталистическая система? Если это разные вещи, то исследование одного не может полностью совпадать с исследованием другого.

Опора на текст подразумевает уверенность в его правильности. Но на чём основана эта уверенность? Если на вере — обсуждение провоцирует догматизм; если на сравнении с предметом — опора на текст превращается в опору на предмет посредством текста.

Опора на цитату подразумевает законченность знания. Есть ясная и подробная цитата, где Маркс высказал такое-то положение. Становится ли оно понятым от дословного воспроизведения? Возможно, это положение вообще не может быть понято иначе как мимолётный момент движения мышления. А значит, «понимание» возможно только через воспроизведение этого движения. В противоположность этому, тенденция, к которой ведёт опора только на текст, — дословное воспроизведение. Это зафиксированный, обездвиженный результат.

Ещё одна опасность концентрации на цитатах. Два человека спорят. Первый считает, что автор сказал в тексте одно. Второй — другое. Автора здесь нет, и он не подскажет. Есть только двое людей, текст и предмет. На предмет никто не смотрит — возможно, кроме самого автора. Главное же — участники меньше внимания обращают и на мысли друг друга, чем на цитату.

Если цитата — основание, польза от обсуждения с человеком снижается. Ведь в лучшем случае собеседник может лишь прояснить цитату. Появление нового знания в разговоре становится невозможным.

На самом деле лишь кажется, что обсуждается цитата. На деле участники обсуждают мысли друг друга. Цитата может стать инструментом, чтобы сфокусировать мысль собеседника, но только если важность мысли будет выше важности цитаты. Прояснять нужно не цитату, а то, что говорит другой человек.

Любая мысль, возникшая в голове человека, порождена только им самим. В этом смысле не бывает чужих мыслей — они не передаются из головы в голову, даже через цитаты. Поэтому нахождение подходящей цитаты не может быть продуктивным завершением обсуждения.

Цитата может использоваться как средство достижения согласия — общий знаменатель, к которому полезно привести мнения участников. Такая позиция предполагает, что согласие необходимо. Но почему дальнейшее движение должно зависеть от совпадения мнений? Развитие мысли, скорее, показывает обратное: там, где было согласие, мысль стояла или деградировала; там, где сталкивались разные мнения, рождалась новая мысль. Возможно, именно различие в понимании и есть тот источник, который движет мысль дальше.

«Капитал» обладает такой силой мысли, что пробивает дорогу даже для агрессивного догматизма. Но чтобы пойти по этой дороге, человеку необходимы определённые качества. Разделить у человека знания, способ мышления и другие качества можно лишь в абстракции. Само же явление — а здесь явление есть человек — остаётся целостным, даже если эта целостность заключается в своей нецелостности.